Перемирие с Россией через переговоры?

Указывает ли что-то в Восточной Европе на близкий мир? На первый взгляд, так можно интерпретировать ряд последних тенденций. С одной стороны, Украина находится под огромным давлением – как на поле боя, так и на международной арене. Российские войска медленно, но уверенно продвигаются на Донбассе, а российские атаки на энергетическую инфраструктуру Украины становятся всё более разрушительными.

В Соединенных Штатах новоизбранный президент Дональд Трамп объявил, что хочет закончить войну как можно быстрее. В Западной и Центрально-Восточной Европе появилась фаланга популистских партий, для которых международное право, европейская солидарность и демократические ценности – а значит, и судьба Украины – имеют в лучшем случае второстепенное значение. Не только радикальные левые и правые, но и некоторые политики центристского направления, включая канцлера Германии Олафа Шольца, ведут предвыборную кампанию как потенциальные миротворцы, чей здравый смысл якобы предотвращает эскалацию войны.

С другой стороны, правление Путина в России испытывает экономическое давление. Инфляция растет, а стоимость рубля падает. Человеческие и материальные потери России на украинском фронте огромны, и Москва может компенсировать их лишь частично. На Ближнем Востоке, Южном Кавказе и в Центральной Азии Россия вытесняется как фактор силы, и вместе с этим Путин теряет свою репутацию геополитического стратегa. В Украине и в России недавние опросы показывают, что большинство населения выступает за как можно более быстрое прекращение огня.

Дает ли это, наконец, Европе шанс положить конец войне навсегда? Вряд ли, поскольку большинство добрых намерений и предложений в этом направлении ведут в тупик. Многие планы прекращения огня и более дальновидные идеи урегулирования не учитывают базовых устремлений вовлеченных сторон. Они противоречат как амбициозным гегемонистским стремлениям России, так и основным интересам безопасности Украины. Формула «ничего о Украине без Украины» является не только благородной политической максимой, но и гарантией выживания для Киева. Россия стремится не просто к ограничению украинской нации, а к её ликвидации как независимой культурной общности и суверенного национального государства.

Тем не менее, многие мирные проекты сознательно или бессознательно разрабатывают стратегии разрешения конфликта, которые предполагают вознаграждение России за её военную агрессию и наказание Украины за её ядерное разоружение. Подобно последствиям небрежного отношения нынешних поколений к окружающей среде, международное признание победы России в Украине заложило бы бомбу замедленного действия под систему международной безопасности. Частичное прекращение огня на некоторое время возможно уже сегодня. Однако закрепление территориальных достижений России и/или потеря суверенитета Украины способствовали бы повторению и подражанию действиям следующих российских или других ревизионистских правительств.

Более того, закрепленное договором территориальное и/или политическое урезание украинского национального государства стало бы предупредительным сигналом для других стран мира, которые являются относительно более слабыми по сравнению с соседями. Независимо от того, были ли правительства демократически избраны или пришли к власти недемократическим путем, многие переосмыслят свои стратегии национальной безопасности. Вероятны региональные гонки вооружений. Новые программы создания ядерного оружия и прекращения действия Договора о нераспространении ядерного оружия и Конвенции о запрещении химического и биологического оружия станут реальными перспективами.

Многие сторонники частичной капитуляции Украины сейчас выдают себя за друзей мира и противников войны. Однако они должны сказать не только «А», но и «Б»: цена победы России, которая в настоящее время является единственным возможным временным завершением войны, будет не только вопиющей несправедливостью по отношению к Украине. Это также будет означать подрыв международной системы безопасности.

Человечество вошло бы в своеобразный «новый старый мир»: более сильные снова сдвинули бы границы, имперские государства военно подавляли бы слабые, а экспансионистские правительства безнаказанно совершали бы геноцид. Только тот, кто готов платить такую высокую цену, имеет право требовать прекращения поставок оружия в Украину, отмены санкций против России и передачи Москве украинских трофеев – оккупированных территорий, депортированных детей, экспроприированной собственности и т.д.

Многие мнимые друзья мира не замечают своей риторической поддержки российских империалистов и разжигателей войны. Большинство якобы противников войны в Европе забывают или умалчивают тот факт, что речь идет о вознаграждении захватнических кампаний и тем самым о повышении вероятности будущих войн. Позволить агрессору пожинать плоды своей агрессии считается деэскалацией, а не ошибочной пацифистской стратегией, которая увеличивает вероятность повторного применения силы.

В дополнение к незнанию высокого уровня сопутствующего ущерба для мировой и безопасности политики в случае победы России многие сторонники переговоров страдают от политического кретинизма по отношению к имперским намерениям России. Сегодняшнее московское руководство, возможно, еще не имеет полностью фашистских черт, но оно стремится к гораздо большему, чем ограничение суверенитета и передача территорий в Украине. Конечной целью является не только ликвидация независимого украинского национального государства, насколько это возможно.

Украина также является политическим полигоном, геостратегическим инструментом, зоной военного развертывания и резервуаром ресурсов для России в достижении её более широких целей в Восточной Европе и за её пределами. Начиная с 2022 года и враждебность Москвы, и её цели по отношению к Западу неуклонно растут. Подчинение Украины теперь является не столько призом, сколько первым шагом в фундаментальной перестройке европейской и глобальной политики, которую проводит Москва. Это еще не означает немедленного продолжения кинетической войны за пределами Украины. Многократные угрозы Москвы применить против Запада обычное оружие и оружие массового уничтожения являются не предвестниками действий, а частью гибридного инструментария для уничтожения демократических обществ, государств и организаций.

На определенных этапах дипломатические действия также являются для Москвы соответствующим подрывным инструментом, а не альтернативным подходом к разрешению конфликта. Как недавно выразилась шведская политолог Шарлотта Роде, «российский театр переговоров» имеет больше перформативных и манипулятивных функций, чем практических. Минимальной целью переговоров может быть удержание партнера по переговорам, а максимальной – получение уступок, которые в противном случае пришлось бы добиваться исключительно военным путем. Иностранные сторонники переговоров сегодня выступают в роли «полезных идиотов» Кремля, способствуя гибридной войне Москвы и невольно препятствуя достижению реального и длительного мирного урегулирования путем усиления Украины.

Нападение России на Украину является не только захватнической войной и войной на уничтожение, но и служит также клином для Москвы. Дебаты о помощи Украине и прекращении войны разделяют западные партии, парламенты, правительства и альянсы. Поток беженцев из Украины усиливает антизападные популистские партии, такие как «Альтернатива для Германии» и Союз Сары Вагенкнехт в Федеративной Республике Германия. И последнее, но не менее важное: Россия, завоевав Украину военным, дипломатическим или комбинированным способом, будет использовать её как плацдарм и ресурс для действий Москвы на западе – кинетических или гибридных.

Европейские государства, а также другие западные и нежелтые страны должны иметь ряд национальных интересов в достижении справедливого мира, чтобы положить конец российско-украинской войне. Однако это станет возможным лишь при условии новых успешных украинских наступательных операций, основанных